История края

По данным археологических изысканий, проводившихся до 1940 года финскими учеными на территории Койвисто, в Хяркяла и Маннола (Манола) были найдены каменные топоры и в Хумалиоки (Ермилово) - каменная тяпка. Возможно, эти места до сих пор скрывают на глубине 10-20 метров остатки стоянок людей каменного века.

Место же, где расположен нынче поселок, издавна входило в состав Водской пятины владений "Господина Великого Новгорода" и называлось Карельской землей. Местное население состояло из карел. В 1227 году князь Ярослав Всеволодович провел массовое крещение карел. Здесь проходил торговый путь, за владение которым с 1270 года велась настоящая борьба между русской и шведской цивилизациями.

В 1617 году после заключения тяжелого для русского государства Столбовского мира карельский уезд перешел под власть Швеции. Шведы насаждали свою политику и религию на захваченных землях, и местное население в ответ на это без раздумий стало покидать родные места и перебираться в новгородские земли. Несмотря на противодействие шведских властей, карелы на протяжении XVII века перебрались в пределы Руси, вплоть до Твери. На опустевшие земли шведы стали переселять финнов и приглашать немецких колонистов. К началу Северной войны (1700г.) в районе современного Глебычево почти не осталось русского и карельского населения, а несколько неурожайных лет привели к тому, что численность населения в Рёмпётти начиная с 1697 года начала падать. К 1697 году в двух селениях Макслахти и Хумалъйоки (Ермилово) насчитывалось всего 54 двора. В последующие времена, начиная с 1728 года, численность населения возрастает, а количество домов в приходе увеличивается.

После возвращения земель Карельского перешейка России в XVIII веке, первым русским землевладельцем стал Чернышев Г.П. На свои новые земли он привез своих крепостных, которыми было основано поселение Красное село. Оно существует до сих пор - посёлок Красносельское Выборгского района, но потомки тех первых русских в 1939 году ушли в Финляндию. В этот период истории края началось массовое строительство русских усадеб на территории современного Выборгского района. Вторая волна строительства началась в середине 1990-ых годов XX века после развала Советского союза.

Рёмпётти 1935 г. - Угол улиц Вокзальной и Макслахти

В 1809 году Финляндия вошла в состав Российской Империи, а с 1811 года к Финскому княжеству присоединили Выборгскую губернию. Крохотная деревушка Рёмпётти входила в сельскую общину Койвисто. Никто тогда и не предполагал интенсивного развития поселения через сто лет в крупный и экономически развитый поселок.

Поскольку Рёмпётти занимал стратегически важное положение, на его территории в 1920-1924гг. был построен узел обороны "R", который в свою очередь входил в систему "УЗЛОВ ОБОРОНЫ ТЫЛОВОЙ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ ПОЛОСЫ ЛИНИИ ЭНКЕЛЯ" и включал в себя пять пулеметных одно-амбразурных ДОТов, два бетонных укрытия и один бетонный командный пункт. Укреплённый узел Ремпётти должен был прикрывать приморское направление на случай высадки десанта в районе города Койвисто (г.Приморск)

В конце 1920-х годов организация "Ингерманландский Союз" для укрепления духовных связей между беженцами-ингерманланцами из Советской России учредили своего рода округа с доверенными лицами. Стать такими доверенными лицами Союза попросили ингерманланцев работающих в Финляндии. В посёлке Макслахти таким лицом был назначен господин Тахво Рюёти. Этот союз после гражданской войны в Финляндии вынашивал идеи о присоединени к Финляндии всей Ингерманландии. Апофеозом желаний завладеть Ингерманландией стало наступление 27 июля 1919 года финских войск под командованием полковника Юрьё Эльфвегрена. Оно полностью провалилось. Войскам не удалось продвинутся дальше линии Лемболово-Никулясы. Спустя пять дней белофинны были вытеснены красными за линию границы.

Одна из первых автобусных линий на Карельском перешейке была открыта в начале 1920-х годов предпринимателем из Койвисто Тойво Томмола. Он основал компанию по автоперевозкам. В 1928-м году было открыто автобусное сообщение Койвисто-Виипури. Однако большой популярностью линия не пользовалась (около 350 пассажиров в месяц), и доход от продажи билетов не покрывали расходы на горючее. Спустя четыре месяца маршрут пришлось закрыть.

1925 г. - рейсовый автобус следовал через Рёмпётти

В начале 1930-х цена на топливо постепенно снизилась, что позволило вновь наладить перевозки. В 1931-м году Томмола приобрёл два новых автобуса "Форд" и взял компаньона - Конста Пейппо. Вместе им удалось построить для автобусов 16-местные кузова, и пассажирское движение возобновилось.

1939 г. - Расписание маршрута автобуса Выборг-Койвисто

И по комфорту и по скорости автобус значительно превосходил железную дорогу. Ведь если паровоз от Койвисто шёл до Виипури целых 3,5 часа, то автобус всего за 1 час 15 мин. Со временем к единственному выборгскому маршруту в Койвисто добавились новые: в Хумалийоки (Ермилово), Раутанен (Малышево), Уусикиркко (Поляны). Летом 1938 был открыт маршрут Койвисто-Хяркяля-Кийскиля-Куркела-Койвисто (Приморск-Годуновка-Прибылово-Приморск). С 1939 года началось более регулярное движение по маршрутам, чаще одного раза в неделю, которое было прервано лишь начавшейся Зимней войной.

Рёмпётти - Бухта Макслахти (ныне Ключевская)

Расположенный в центре промышленной зоны Рёмпётти больше напоминал рабочий поселок с плотной застройкой, чем деревню. Перед войной в Рёмпётти находилась народная школа, начальная школа, а/о "Лесоцентр", 2 кузницы, 2 лимонадных завода, обувная мастерская, Выборгское кооперативное предприятие, химическое предприятие, магазин галантереи и готового платья, дом рабочего общества, лесоторговое предприятие, пекарня, дом железнодорожных служащих, телефонный переговорный пункт а/о "Телефон Койвисто", швейное предприятие, кооперативный магазин, Кооператив молочных торговцев Макслахти, полицейский участок, молитвенный дом, дом пожарной команды, а/о "Электросеть".

Рёмпётти - Центр посёлка

Во время советско-финляндской войны промышленные объекты и жилые здания поселка неоднократно подвергались бомбардировке, поэтому советским переселенцам по окончании боевых действий 1939-40 гг. пришлось многое восстанавливать заново. Административно Рёмпётти стал относиться к Роккольскому сельсовету Выборгского района Карело-Финской ССР, но после второй войны в ноябре 1944 года Выборгский район включили в состав Ленинградской области.

В марте 1940 года в Рёмпётти располагался штаб 103-го пограничного отряда войск НКВД. Отряд сформирован 17 марта 1940 года. В конце марта 1940 года занял позиции на границе. На 22 июня 1941 года отряд, насчитывая 440 человек личного состава, находился на обороне участка советской государственной границы по северному побережью Финского залива, а также на ряде островов вдоль побережья. В составе действующей армии с 22 июня 1941 по 22 января 1942 года. В ходе оборонительной операции отряд вступил в бои в середине августа 1941 года. В первые дни войны заставы были переформированы в роты, а отряд получил задачу не допустить захвата приморской шоссейной дороги Выборг — Ленинград.

Посёлок "Рёмпётти" являлся частью деревни Макслахти и после переименования селения в конце 1940-ых годов получил наименование "Глебычево". Познее за деревней "Макслахти" закрепилось название "Прибылово", перешедшее к ней от наименования сельсовета, а поселку "Рёмпётти" придумали новое имя - "Лесная дача". В том же году название еще раз изменили и селение стало называться "дер. Ключевая". После всех выше упомянутых переименований остановились на следующем: официальное наименование муниципального образования - муниципальное образование «Глебычевское сельское поселение» Выборгского района Ленинградской области. Административный центр – поселок Глебычево. В состав муниципального образования входят поселки: Вязы, Глебычево, Ключевое, Прибылово.

На основании областного закона ЗС ЛО от 08 мая 2014 года № 23-ОЗ принятого 23 апреля 2014 года Законодательным Собранием Ленинградской области происходит объединение муниципальных образований «Приморское городское поселение» Выборгского района Ленинградской области и «Глебычевское сельское поселение» Выборгского района Ленинградской области и внесение изменений в отдельные областные законы для осуществления преобразования в форме объединения муниципальных образований "Приморское городское поселение" Выборгского района Ленинградской области и "Глебычевское сельское поселение" Выборгского района Ленинградской области.

Полустанок "Рёмпётти" сперва также получил название "Лесная Дача", но вскоре был переименован в "Тихоново": "В память полкового комиссара Тихонова, погибшего в рядах народного ополчения в боях за Ленинград". Позднее он еще раз сменил свое название на "Прибылово". Вероятно, это было сделано в связи с упразднением Виллальского сельсовета, дважды переименованного колхозниками колхоза "Победитель" сначала в Прибойский, потом в Прибыловский сельсовет. Обоснование являлось традиционным: "В память лейтенанта Прибылова А.А., погибшего на территории Виллальского сельсовета"(Прибылово). Подробнее о ж/д станции "Прибылово"

Рёмпётти - Железнодорожная станция Макслахти

Напротив посёлка Глебычево расположен остров "Заовражеский"(до 1950 года Халтиансаари). На этом небольшом островке, шириной в километр и длиной около двух, размещались две деревни. В южной части острова, открытой всем ветрам, находилась деревня Халтиансаари, а в северной, более подходящей для земледелия — Виллинсаари. Средства к существованию жители этих деревень добывали рыболовством и возделыванием полей. Зимой здесь работало 5 неводных артелей. Летом мужчины, а порой и женщины, отправлялись на заработки в Выборг, Высоцк (Уурас) и даже в северное Приладожье. Многие нанимались на работу на иностранные суда. Перед войной 1939—40 гг. на острове "Заовражеский" проживало - в Халтиансаари 16 семей, а в Виллинсаари — 12. Все население было эвакуировано с острова вместе с отступающими финскими войсками в феврале 1940 г. В настоящие время поселений на острове нет.

После войны в строй вступил Глебычевский завод огнеупоров. Жители ближайших поселков работали главным образом на этом предприятии. С 1953 г. на заводе наладили производство керамических облицовочных плит. В конце 2004 года Глебычевский керамический завод приступил к реализации нового проекта по производству высококачественной агломератной плитки по эксклюзивной технологии Breton Teraston Sustem c использованием самого современного оборудования, защищенного международными патентами итальянской компании "Breton".

Среди пятиэтажек сохранился один из первых послевоенных домов посёлка - построен в начале 50-ых годов для офицеров авиаполка

В поселении до 2010 года был дислоцирован гвардейский вертолетный полк. Сейчас это одно из подразделений 87-й авиабазы, в годы же Великой Отечественной войны это был 103 истребительный гвардейский авиационный полк. Кстати, после войны свою карьеру будущий космонавт Герман Степанович Титов начинал именно здесь, в Прибыловском полку. Официальная дата образования - 25 июля 1940 г. Офицеры этого подразделения участвовали во многих конфликтах в горячих точках. Не все вернулись на родину живыми. Многие из них награждены правительственными наградами - посмертно. Каждый год не изменяя славным традициям 9 мая солдаты и офицеры полка участвую в параде победы, проходя торжественным маршем по улицам посёлка.

Сейчас поселок представляет из себя населенный пункт с развитой инфраструктурой. В поселке функционирует почтовое отделение, отделение сбербанка, имеется множество магазинов, десятилетняя школа, детский сад, керамический завод. Трасса, проходящая через поселение, позволяет быстро добраться до Выборга. С Выборгом существует регулярное автобусное и железнодорожное сообщение. Красивая природа в любое время года делают это место очень комфортным для проживания.

Забытый "Клондайк"

вспоминает бывший местный житель Уолеви Пааволайнен

То, что о Рёмпётти, портовые и железнодорожные территории, которой были окрещены Макслахти, не был написан роман, происходит именно оттого, что об ее чрезвычайно разнообразной и пестрой жизни не пришлось узнать известному писателю Джеку Лондону.

Во второй половине 1920-х гг. порт получил быстрое развитие. За короткое время он превратился из пустынного места в важнейший экспортный узел, в крупнейший центр вывоза круглой древесины. В лучшие времена случалось ожидать на рейде своей очереди под погрузку одновременно двадцати морским судам.

Штабеля пропса и досок громоздились между железной дорогой и берегом на протяжении пары километров. Десяток далеко вдающиеся в море причалов готов был принять грузы.

Порт Макслахти

Масса народа сновала тут и там как старатели во времена золотой лихорадки. Наряду с местными предпринимателями и сезонными портовыми грузчиками аритмичный пульс портовой жизни со своей стороны дополняли также искатели счастья и низы городских окраин, особенно контрабандисты спиртного. Тогда было время "сухого закона", но в вечерних сумерках алчущий горячительного зелья мог при желании достать с десяток канистр алкоголя.

Дома и халупы росли вдоль дороги и края леса, в то время как старые дома нередко горели. Пожары были частым явлением, в них было много как загадочного и забавного, так и трагического.

В 1926-27 гг. мы переехали из Кивеннапа в Рёмпётти. Первое наше жилище мой отец и дядя обустроили на верхнем этаже кинотеатра. Когда мне было примерно 7 лет я едва мог бы представить лучшее место жительства. В программу входили главным образом западные фильмы. Я полагаю, что ни один из них уже никто не увидит. Иногда вечерами моим кумиром становился Том Микс. Из нашего окна кроме прочего открывался хороший вид на киоск Хурри, где всегда происходило что-нибудь интересное: парни мерялись силами, ловкостью, бились о заклад и попросту дрались. В схватках принимали участие представители разных народов и рас, прибывшие сюда на кораблях со всех сторон света. Более всего выделялись чернокожие. Кулачные бои вспыхивали редко, но когда вспыхивали, то часто требовался врач, а иногда и священник. В Рёмпётти возникло даже выражение: "теперь пойдем поедим, чтобы успеть к киоску, прежде чем начнется драка".

На территории порта действовало 45 кафе. На верхнем этаже кафе "Кокко" господа охотно снимали номера.

У нас 7-13 летних, которых было много, жизнь была насыщена интересными событиями и приключениями. В Палокангасе, где строили аэродром, мы проводили военные игры по стрельбе из лука, метания пращи, стрельбе из самопала. На пути домой в победном пылу мы однажды повредили уже годы стоявшие разбитыми окна пустовавшего дома. По крайней мере, два раза мы наводили полицейских на винный тайник. Контрабандисты пытались использовать вырытые нами окопы на песчаном склоне ручья Оясиоя. Летом ныряли и ловили рыбу на удочку на заброшенных причалах, тайком лазили по штабелям только по воскресеньям. От плаванья на льдинах и морской гребли к кораблям было также невозможно отказаться, хотя результатом этих подвигов часто была хорошая порка.

Моя жизнь в Рёмпётти в 1926-33 гг. и в 1938 г. была наполнена и более неприятными делами, такими как посещение школы, сбор черники в дождливые дни, жужжащие облака комаров в лесу, но они почти что стерлись в памяти. Сундук воспоминаний как лоток старателя - все прочее прополаскивается, только золото остается.

Довоенная история поселка

по воспоминаниям его бывших жителей

Деревня Рёмпётти, состоявшая из двух частей (Мяки и Роуску), в свою очередь являлась частью селения Макслахти. В начале века все население этой деревни состояло почти полностью из представителей рода Роуску. Семьи различались лишь по именам глав семейств, так как фамилия у всех была одна.

Дома деревни располагались близ берега, к ним вели тенистые аллеи. Наибольшей известностью в деревне пользовался дом Аксели Рёмпётти, в котором позднее разместилась начальная школа. Аксели был земледельцем, держал домашний скот и занимался коневодством. Его беговые лошади часто побеждали на скачках.

Антон Роуску - представитель многочисленного рода Роуску

Основным видом деятельности в деревне было земледелие и животноводство, продукцию которого везли на продажу в Выборг. У многих были свои постоянные клиенты на рынке, которые охотно покупали мясо, масло, яйца и прочее. Некоторые крестьяне возили на ялах лес на продажу в Петербург. В 1886 г. в деревне открылся первый магазин. Хозяином его был Вилхо Пенттиля - разносторонний человек, шкипер, лесоторговец, купец, земледелец и депутат парламента. Он много успел сделать для блага своей родной деревни и волости.

Когда в 1920-х гг. в Рёмпётти появилась новая гавань, жизнь деревни кардинально изменилась. Крестьяне продали свои поля, дома разобрали и перевезли дальше от берега. Исчезли милые старые аллеи. На их месте строилась промышленная зона. Жителей стало много больше прежнего. Сюда переехали в поисках более высоких заработков выходцы из соседних и даже более отдаленных волостей Карельского перешейка. Брошенные прежними русскими хозяевами териокские дачи скупались и перевозились сюда на новые места. Вскоре на холме Рёмпётти образовался новый деревенский центр. На берегу кипела работа. Всюду забивались сваи, возводились причалы, основы стапелей, ограждения портовых территорий. Новый вид деревне придало также появление железной дороги. На ее строительстве местный люд получал неплохие заработки, когда требовалось обеспечить подвозку грунта для насыпи. Почти в каждом доме сдавали комнаты рабочим, которые еще не успели обзавестись собственным жильем. Железнодорожная станция стала называться Макслахти, порт получил то же имя, но деревня все же осталась при своем старом названии.

На переднем плане снимка новый вокзал Макслахти, на заднем - старое здание вокзала (сфотографировано со стороны дороги Выборг-Койвисто)

Своя школа появилась в деревне в 1923 г. и размещалась в бывшем доме Рёмпётти. Новая народная школа была основана в 1929 г., ее называли старшей школой, а начальная школа по-прежнему находилась тогда в своем старом здании. Учащихся начальной школы было так много, что невозможно было организовать обучение по параллельным классам.

Деревенская жизнь была чрезвычайно разнообразной. Рабочее общество в Рёмпётти было основано в 1906 г. Первое учредительное заседание его состоялось в доме Аксели Рёмпётти. При Рабочем обществе был создан спортивный клуб, построена эстрада в роще Роуску. Первый первомайский марш был проведен к холму Коннуинмяки, где собрались и другие отделения Койвистовского Рабочего общества.

Молодежное общество Рёмпётти было основано в 1921 г. Общество получило название "Alku" ("Начало"). Представления давали по всей волости. Годовые собрания проводили чаще всего в г. Миккели. Для молодых членов центрального общества устраивали недельные курсы в Хумал-йоки, на которых присутствовали два представителя из Рёмпётти.

Добровольная пожарная команда была основана в Рёмпётти в 1930 г. Для приобретения пожарного инвентаря требовались немалые средства. Для сбора пожертвований организовывались театрализованные постановки. Пожарный автомобиль, получивший повреждения при пожаре, был куплен по сходной цене. Прицепную тележку к автомобилю смастерил Эркки Колхонен. Силами пожарных в 1938 г. была построена танцевальная эстрада. Она стала главным источником дохода для кассы пожарной команды. В летнее время устраивались также спортивные состязания, кроссы, велосипедные ралли.

Рёмпётти - Пожарная команда

В 1919 г. начало свою деятельность отделение Куркела - Макслахти организации Лотта-Свярд. В ноябре 1929 г. отделение разделилось на две самостоятельные организации: Куркела и Рёмпётти - Макслахти.

У организации шюцкора было свое отделение в Рёмпётти и в старом Макслахти. Начальное обучение шюцкоровцев велось в этом отделении, после чего курсанты могли принимать участие в объединенных учениях Койвистовского шюцкора.

Деятельность общества домохозяек "Мартта" велась в деревне совместно с отделением Макслахти. Изделия ручной работы продавали на рынке, а на вырученные деньги смогли купить ткацкие станки и гладильный каток.

В деревне был смешанный хор и женский хор. Смешанный хор пел первоначально в церкви, а когда собрали достаточно средств на постройку молитвенного дома, то по завершению строительства последнего хор перебрался туда.

Лесотоварный порт Макслахти был, безусловно, первым по счету во всей Восточной Финляндии. Природные условия местности благоприятствовали его деятельности. Острова Ревонсаари и Халтиансаари защищали порт от штормовых ветров с запада. Доставка лесотовара в порт производилась по железной дороге, на самоходных и обыкновенных баржах по Сайменскому каналу через Выборг в Макслахти. Самым ходовым экспортным товаром был пропс, т.е. рудничные стойки, крепь. Пропс шел главным образом в Англию, но также крупные закупки этого товара делали Латвия, Польша и Германия. Другим не менее значимым товаром были деревянные столбы особо высокого качества. Эти столбы охотно покупала Франция и Бельгия, много бревен продавалось в Германию, как, впрочем, и дров. В те времена в Финляндии еще не использовали пропиток. Деловую древесину в метр длиною заготавливали только зимой и большую часть ее очищали от коры в Макслахти. Голландия также закупала значительное количество деревянных свай. Страны Средиземноморья охотно покупали профессионально обтесанный деревянный брус.

Погрузочные работы в Макслахти начинались в апреле-мае и заканчивались в конце ноября. Ледокольные работы в гавани проводились редко. В течение года порт успевал принимать 170-200 судов. В наиболее горячие времена одновременно под погрузкой в порту могло находиться 25 судов. Порт давал многим хороший приработок. Важным фактором были и так называемые "бабушкины пирожки". Поскольку столовой в порту не было, то здесь был заведен такой обычай: грузчики поднимались на судно с большим кофейником и варили кофе на камбузе. Ни один кок не мог этому препятствовать. Затем расстилали чистую клеенку поверх крышки угольного люка и выкладывали на нее различные снадобья: бутерброды, пирожки, булочки, яйца, лепешки и т.д. Из напитков ставили лимонад и легкое пиво, а также, разумеется, хорошее горячее кофе. Горячее кофе придавало бодрости особенно на свежем воздухе.

Осенью 1939 года приближение войны сказалось и на портовой жизни: гавань опустела, загрузка проходила в большой спешке, порой суда уходили с неполным грузом. Несколько кораблей успели разгрузиться.

прежнюю жизнь в деревне вспоминает Тойво Теппа:

"Наше детство прошло на берегу моря, в Макслахти, в деревеньке Ройску. К нам вела короткая аллея от дома Теодора в сторону Роуску. Позднее наше побережье и поля было поглощено портом Пулпи и железной дорогой. Земли продали застройщикам порта, которые уплатили за них столько, сколько просили хозяева.

Мы купили старую дачу из Териоки, которую разобрали и из бревен ее построили новый дом в трехстах метрах от прежнего места. Старое здание разобрали также и собрали там же неподалеку, около скалы. Это здание мы сдавали в аренду портовым рабочим, также хозяйка готовила еду тем шестерым рабочим.

Это было хорошее время. Продукты, такие как молоко и яйца и остальные очень хорошо шли на продажу. Народную школу мы посещали в старом Макслахти. По дороге в школу мы часто заворачивали к домику скорняка Турунена, там стоял сильный запах кожи, иногда хозяйка предлагала нам рыбный суп. Когда хозяин начинал трапезу, он клал изрядный шмат масла в миску с супом и говорил, что только теперь это и можно есть.

В Роуску была также танцплощадка, где ставили представления. На танцплощадке проводили часто вечера и различные состязания также для нас ребят. Одним из таких было соревнование по поеданию булочек. Булочку подвешивали на нитке, с которой надо было снять ее зубами и съесть без помощи рук.

Повзрослев, я попал с отцом в Выборг, куда мы везли рыбу, картошку и куриные яйца. У нас была с собой еда в берестовом туеске: хлеб, масло, в печи выпеченная свинина и прочее. По пути мы посетили однажды харчевню на краю рынка, где смогли купить кофе и где приезжие могли покушать, обходясь своими припасами. Мне запомнился там один человек, который наблюдал как мы довольно медленно ели. В те времена свиней выращивали большими и жирными. Когда свинью забивали, ее делили на части и засаливали в ушате. Оттуда свинину доставали и ели уже к приходу зимы.

На море всегда ловили рыбу. Я часто рыбачил со своей сестрой Импи, которая была на 11 лет старше меня. Мы забрасывали в воду сеть и после этого мы гребли, брызгая веслами, чтобы рыба подошла глубже к нашим сетям. Таким способом рыбы налавливали довольно много. Еще я помню, что неводы стояли немного дальше, чем наша сеть.

Когда в старое время коровы спускались весной на пастбище, пастух был с ними только первый день. После этого скот пасся на прибрежном пастбище сам по себе и приходил на дойку домой. После строительства железной дороги пастуху приходилось быть вместе со стадом постоянно. Железная дорога появилась в Макслахти в 1924 г. Железная дорога принесла с собой в деревню много новых людей, я также участвовал в строительных работах, некоторое время банковским служащим и затем на строительстве выемки, работал возчиком камня.

Строительство железной дороги Выборг-Койвисто

У деревенских мужиков был обычай собираться воскресными вечерами на посиделки и поболтать у Микко Топи об общих делах и происшествиях. И если там тогда пришлось кому-нибудь проезжать мимо по дороге, то Микко знал проезжающего, тогда обсуждали какая лошадь у седока была. В деревне была также дорожно-контрольная служба. Планерки проводили в школе. Промышленность подчинялась плановой системе, и все транспортные магистрали были распределены между акционерами, которые платили за их эксплуатацию. Дорожно-контрольная служба следила за тем, чтобы каждый держал в надлежащем порядке свою часть.

Железные дороги и порт оживили жизнь деревни. Правда, жизнь и до появления порта была достаточно обеспеченной, но не в денежном отношении. С портом пришли и деньги, но духовная жизнь в деревне обеднела."

Через минное поле

Советско-финская война 1939-40 гг. - Воспоминания участников. Капитан В. Круглов.

Мы гнали белофиннов по направлению к Макслахти. Наш эскадрон выполнял приказ командования — как можно скорее достичь Финского залива. Подъехал я с эскадроном к небольшому мостику. Замечаю: на полотне дороги свеженасыпанные кучки снега. Они показались подозрительными.

Слезли с коней, потихоньку смели снег и сразу под ним обнаружили рядышком, одна возле другой, четыре мины. Мы осторожно сняли их с дороги, положили ребрами на снег. Идем дальше, заприметили фугас. Смотрим, а по сторонам и вдоль дороги еще возвышаются бугорки. Сильно торопились финны и не сумели даже как следует замаскировать свои ловушки. Немного дальше дорогу преграждал минированный завал, опутанный проволокой. Разминировать местность не представлялось возможным — это отняло бы много времени. Мы обозначили минные поля красными флажками, а сами, всем эскадроном двинулись в объезд. Проезжаем мимо сожженных селений. Там, где стояли дома, чернеют кучи угля. Кое-где в этих пепелищах еще тлеет огонь.

Получаю донесение от идущего в дозоре младшего командира Брикуна:

— Дорога взорвана.

Останавливаю эскадрон, выезжаю к месту взрыва. Место для порчи дороги финны выбрали подходящее; справа — крутая, густо поросшая лесом гора, слева, у ее подножья, начинается незамерзающее болото. Заедешь туда с лошадьми, — и пиши пропало: вмиг засосет. А посредине, между горой и болотом, пересекая узенькую дорогу, чернеет огромная воронка с глыбами замерзшей, но не припорошенной снегом земли. Свежая работа!

Советский сапёр с обезвреженной противотанковой миной шведского производства - Карельский перешеек 1940г.

Подъехал к воронке и вижу на другой ее стороне командира отделения Брикуна с дозором. Видимо, они перебрались на ту сторону по узенькой тропочке с края воронки.

— Если четыре бойца проехали, — значит и остальные могут проехать! Но тем не менее следует, думаю, проверить самому. Осмотрел воронку, поглядел на гору, а бойцы тем временем повели лошадей по тропочке. Двигаюсь за ними и, что называется, рою снег глазами. Вдруг вижу — между глыбами выброшенной взрывом земли как будто что-то блеснуло. Наклонился, смотрю — тоненькая-тоненькая проволочка. Сразу все понятно стало. Мы в центре минного поля. И в эту самую секунду, только подумал так, лошадь красноармейца, идущего впереди, начинает пятиться. Не может взять подъем — круто. И вот-вот наступит копытом на проволочку.

— Вперед! — командую красноармейцу Комарову, идущему с конем, а сам подталкиваю коня. Откуда у меня силы хватило — не знаю! Стою, упираюсь. Вижу, лошадь пошла, пошла и, наконец, вскарабкалась на гору. Сообщаю красноармейцам, что мы попали на минное поле. Стали разряжать мины. Выцарапали их из-под снега шесть штук.

Весь эскадрон благополучно проехал очищенный от мин участок, а уже вечером стали видны пылающие дома Макслахти, подожженные противником. В местечко мы въезжаем, овеянные дымом пожаров. А за багровой пеленой огня, за обгорелыми строениями виднелся Финский залив. Мы подошли к нему своевременно. А отсюда уже, по льду залива, по островам пролегал наш дальнейший путь в обход Выборга.

Ледовый поход

Советско-финская война 1939-40 гг. - Воспоминания участников. Батальонный комиссар С. Агапов.

Саперный батальон прибыл ночью в только что оставленное противником еще горящее Рёмпётти. Передовые части 70-й дивизии, преследуя отступающего противника, вели борьбу за острова. Быстро разместив людей и устроив машины, батальон расположился на ночлег. Кругом полыхало зарево пожаров и ни на минуту не смолкала артиллерийская и ружейно-пулеметная стрельба. Перед нашими частями стояла трудная задача — очистить от врага острова Выборгского залива, выйти на материк и отрезать путь отступления белофиннам. Шли горячие бои за северную оконечность полуострова Койвисто и Тронгсунд.

Белофинны понимали серьезность своего положения, бросали свои резервные части на фронт и крепко держались за каждый остров. Им благоприятствовало и то, что на островах было нагромождено много камней. Белофинны, как кроты, делали норы под каменными глыбами, устраивали искусно замаскированные амбразуры и вели ожесточенный огонь по нашим частям, наступавшим по льду залива. Невероятно тяжелые условия боев не останавливали продвижения нашей героической пехоты. Остров за островом очищала она от врага. Белофиннов приходилось, буквально, выковыривать из-под камней.

Рано утром командир дивизии тов. Кирпонос через начальника инженерной службы капитана Аксенова передал приказ батальону: «Проложить по льду залива дороги, связать дорогами острова, обеспечить пропуск артиллерии, танков и бесперебойное движение автотранспорта с боеприпасами и продовольствием».

Выполнение этого приказа было сопряжено с громадными трудностями. Снег на заливе местами был очень глубокий, а местами его не было вовсе. Тракторы, не имея достаточного сцепления, буксовали и не могли тащить за собой угольника для расчистки снега. Во многих местах залива, где проходило сильное течение, тонкий лед не выдерживал тяжести трактора.

Много было полыней. К тому же большинство маршрутов, намеченных для прокладывания дорог, находилось под огнем противника. Приказ командира дивизии немедленно довели до каждого бойца и командира. Тяжесть выполнения задачи ложилась на роты. Мастерская боевого питания должна была заготовить необходимое количество угольников для тракторов. «Построим хорошие дороги через залив в кратчайший срок» — под таким лозунгом работал саперный батальон.

Трактор С-60 использовался для эвакуации неисправной бронетехники и прокладки дорог - Карельский перешеек, декабрь 1939г.

Первые поездки тракторов показали недостаточную их мощность и непригодность деревянных угольников для прокладывания дорог. Слишком легкие угольники быстро ломались о камни и пни на островах. Рационализаторы мастерской боепитания — младший лейтенант тов. Белоусов, оружейный техник Глазов, командир отделения Жак, красноармейцы Прохоров и Иванов, — работая круглые сутки на сильном морозе, изготовили угольники из двутавровых балок и рельсов. Для лучшего отвала снега по краям угольника, на высоте 50–60 сантиметров, укрепили двухдюймовые доски. Для ускорения работы дыры в железных балках «просверливались» из винтовки бронебойными пулями. Угольники получались прочные. Чтобы усилить мощность и сцепление трактора, начали возить угольники двойной тягой. Это повысило качество и темпы работы. Отважные трактористы целыми сутками в мороз и вьюгу пробивали дороги в различных направлениях залива. Переезжали с одного острова на другой. Пропускали застрявшие орудия и машины.

Одно отделение даже перестаралось. Оно прокладывало дорогу на остров, еще не занятый нашими войсками. Полковник Нефедов вернул их:

— Вы куда, там еще белофинны.

Бойцы ответили:

— Что ж, выходит, зря мы работали?

— Нет, не зря. Все равно остров будет нашим, и тогда дорога пригодится.

Трактористы Туктаров и Черницов получили приказ: из Рёмпётти проложить дорогу на северную часть полуострова Койвисто. Работая ночью и бесстрашно ведя свой трактор по льду залива, в 70 метрах от берега, Туктаров попал с трактором на тонкий лед. Трактор, а вместе с ним красноармейцы Туктаров и Черницов быстро пошли на дно. Бойцы, попавшие под лед, не растерялись и выплыли. Товарищи помогли им выбраться на берег. Из воды торчала только верхушка выхлопной трубы трактора. «Наш трактор не должен оставаться в воде», — заявили бойцы.

На следующий день с большими трудностями они вытащили трактор из залива, и отважный тракторист Туктаров снова прокладывал на нем новые дороги на материк. Трактористы Бояркин и Проводкин с младшим командиром Самойленко и лейтенантом Шалыгиным 5 марта, во время горячего боя наших частей за Нисалахти, попали под сильный ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь белофиннов. Трактористы не оставили своих машин и, выполнив задачу, благополучно возвратились на остров Тейкарин-саари.

Попадая под обстрел, трактористы давали четвертую скорость и проскакивали. Бомбы и снаряды уходили под лед. Туда, где трактору не пройти, направлялись взводы и роты сапер. Они умело работали лопатой и, применяя взрывчатые вещества, быстро прокладывали новые пути для наших частей.

Саперный батальон, благодаря самоотверженной работе всего личного состава, выполнил приказ командира дивизии, проложив дороги в разных направлениях по льду Выборгского залива и на островах.

Белофинны не смогли удержать мощного натиска 70-й стрелковой дивизии. Она вышла на материк и перерезала шоссе Хельсинки — Выборг.

О специальном строительстве

В секретном постановление 48с от 30.04.1941 «О развертывании работ по спец. строительству на территории КФССР» упоминается Макслахти и скорее всего речь идет о строительстве военного аэродрома.

С весны 1941 г. были приняты постановления о специальном строительстве в новых районах. 30 апреля 1941 г. СНК КФССР было принято секретное постановление 48с «О развертывании работ по спец. строительству на территории КФССР». В документе указывалось, что «командование Ленинградского Военного округа приступает к производству работ на земельных участках, предназначенных под спец. строительство, а Наркомату земледелия КФССР и наркомату совхозов КФССР, а также председателям исполкомов тех районов, где будет вестись строительство, необходимо в кратчайшие сроки предоставить материалы по отводу земельных участков». Так, к маю 1941 г. только в Выборгском районе были определены три объекта специального строительства (Суур-Мерийоки, Макслахти, Хейнийоки), на которых следовало завершить работу в крайне сжатые сроки - к 20 июня 1941 г.

В докладе председателя Виипурского районного совета депутатов трудящихся Фалькина председателю СНК КФССР Прокконену П.С., есть упоминанание о спец. строительстве в районе Койвисто.

В феврале 1941 г. председатель Виипурского районного совета депутатов трудящихся Фалькин докладывал председателю СНК КФССР Прокконен П.С.: «Прошу совнарком дать категорические указания Наркомату Стройматериалов т. Бакланову о прекращении отпуска кирпича с Сяйниенского кирпичного завода, там имеется кирпича 400 тыс. штук. Нами дано указание о забронировании этого кирпича, но Выборгский Снабсбыт дал наряд об отпуске 100 тыс. штук кирпича в район Койвисто Ленинградской области спец. строительству. Считаю, что это делается совершенно неправильно. Кирпич будем вывозить из района, а потом придется нам завозить с других районов».

Пограничное Рёмпётти

Воспоминания генерал-лейтенанта А.П. Козлова, в то время он командовал пограничной заставой 103-го погранотряда.

*********************

1940

*********************

Мы сошли на станции Макслахти, изрядно пострадавшей в дни боев, и отправились в поселок Рёмпётти разыскивать штаб 103-го погранотряда. Нашли быстро, хотя в поселке было много воинских частей. Штаб занимал большой дом, срубленный из вековых сосен.

Принял нас начальник штаба майор С.Н. Охрименко. Плотный, крутолобый, он своим громким басом сразу заполнил всю комнату. Может быть, поэтому майор показался мне вначале гигантом, хотя на самом деле был среднего роста.

Беседа была долгой и обстоятельной. Семён Никифорович Охрименко разузнал все, что ему хотелось, о каждом из нас, ввел в курс дел, дал много ценных советов.

В разгар беседы тоненько запищал зуммер полевого телефона. Майор снял трубку, послушал и коротко ответил:

- Хорошо, лекцию я прочитаю.

И снова вернулся к прерванному разговору:

- Каждый, кто попадает на границу, мечтает непременно отличиться. "Семён Лагода, Андрей Коробицын, Валентин Котельников, Никита Карацупа смогли, значит, и мы сможем!" - рассуждают новички. Конечно, смогут! Но нельзя забывать, что героем не делаются в пять минут, что сам подвиг может длиться секунды, но он обязательно бывает подготовлен всей жизнью. - Семён Никифорович внимательно посмотрел почему-то только на меня и, не сводя глаз, продолжал, словно говорил только мне: - В жизни всегда есть место подвигу. Но молодые пограничники, в том числе и командиры, почему-то непременно связывают его с перестрелками, преследованием нарушителей, с самыми фантастическими приключениями. А разве служба в течение нескольких лет на отдаленном острове, где не увидишь никого, кроме своих подчиненных да нечастых гостей - командиров из комендатуры и отряда, служба в жару и в холод, в дождь и в пургу, служба, каждый день связанная с риском для жизни, - разве все это не подвиг?

"Неужели мне уготован отдаленный остров?" - подумал я.

- Сегодня вам предстоит совершить марш-бросок, - объявил вдруг майор и лукаво, одними глазами, улыбнулся, когда посмотрел на наши сразу помрачневшие лица. - Не бойтесь, не такой, какой вы совершили в Карелии, и не такие, какие выпадали на вашу долю в училище. Пойдете через Финский залив на остров Койвисто, где располагается 1-я комендатура... Между прочим, комендант ее, капитан Меркурий Семёнович Малый, - человек завидной храбрости. Он отличился в боях с белофиннами, за что награжден орденом Ленина. До Койвисто пять километров. Там вас ожидают ваши подчиненные, которых вы поведете на заставы: лейтенанты Козлов и Тюрякин - на остров Пий-Саари (на острове Пий-Саари застава лейтенанта Тюрякина располагалась до октября 1940 года. - А. К.), лейтенант Антипин - на остров Тиурин-Саари, лейтенант Тихонин останется на острове Койвисто.

Карельский перешеек 1939г. - Наряд пограничников в дозоре

*********************

1941

*********************

Поздно вечером посыльный вручил мне очередной пакет от коменданта. Предельно краткий приказ ошеломил меня. В нем было написано: "Участок государственной границы передать под охрану старшему лейтенанту Ряцкову. Личному составу заставы сосредоточиться в поселке Рёмпётти". Я долго ходил взад и вперед по канцелярии, стараясь не только разумом, по и сердцем понять смысл приказа.

Напряжение последних тревожных дней давало о себе знать. Шатаясь от усталости, я прилег на жесткую койку, но сон не шел. Заложив руки за голову, немигающими глазами уставился в смутно белевший в темноте потолок. На душе было тоскливо и пусто.

Что произошла? Почему моряки должны выступать в несвойственной для них роли? Какая судьба уготована для нас, пограничников?

В специальном отделении сейфа на заставе хранился плотный пакет с пятью сургучными печатями. Его можно было вскрыть только с разрешения начальника отряда и только в случае военного нападения на нашу страну. В свое время я его вскрыл. Плана отхода среди находившихся в пакете документов не было. Да и кто отважился бы его составлять! Границу надо было защищать до последнего вздоха. Это само собой разумелось.

"А может быть, такой план и пригодился бы? - точил червь сомнения. Что завтра взять с собой, что оставить? Ведь все, что находится на острове, скрупулезно переписало интендантами и числится за мною. Моряки замечательные люди. Но будут ли они беречь имущество так, как берегли его мы с Горбанюком, как берегли все пограничники? Будут ли они поддерживать такой же порядок? Без хозяина и дом сирота. Вернешься к разбитому корыту, что тогда?"

В ту ночь у меня и в мыслях не было, что с острова Пий-Саари я ухожу навсегда.

Беспокойно ворочаясь, я все думал и думал. И когда тревожный сон только-только смежил веки, меня окликнул дежурный по заставе:

- Товарищ лейтенант, вы просили разбудить на рассвете...

Передав участок морякам, я под усиленной охраной отправил в комендатуру секретные документы, пограничную книгу и переходящее Знамя, второй раз подряд завоеванное 3-й заставой. (Из комендатуры знамя было доставлено в отряд. По чьей-то вине оно было забыто в штабной землянке и после отхода отряда попало в руки врага. Фашисты поспешили раструбить о "разгроме" 103-го погранотряда в специальной листовке, в которой поместили снимок этого знамени.)

Прибыв в Рёмпётти, я поспешил с докладом к начальнику отряда.

Подполковник П. М. Никитюк сидел за столом и пристально разглядывал лежавшую перед ним карту.

- Засиделись на острове, а? - улыбаясь, спросил он, выслушав меня и протянув мне руку. - Есть предложение проветриться. Как?

- Готов выполнить любой приказ.

- Вот и хорошо! Садитесь, пожалуйста, слушайте. Начальник отряда разгладил карту и начал рассказывать, как складывается обстановка на фронте:

- Противник не проявляет сейчас активности северо-восточнее Выборга. Зато жмет вот здесь - в районе железнодорожных станций Сяйние и Перо. По всему видать, стремится вбить здесь клин и выйти к городу Терийоки. Одновременно немцы и финны пытаются высаживать морские десанты на острова и продвигаться вдоль Приморского шоссе, захватить город Койвисто. Их намерения ясны: отрезать подразделения пограничников от частей 23-й армии, окружить и уничтожить их, выйти к Ленинграду одновременно с группировкой, действующей в Эстонии.

Подполковник положил руки на карту.

- Все свои силы мы сейчас стягиваем к Рёмпётти. Если уж бить, то кулаком, а не растопыренными пальцами.

- Петр Михайлович сжал кулак и стукнул им по столу. - Беда в том, что мы не знаем истинного положения дел. Майор Охрименко и капитан Ревун дерутся с противником днем и ночью. Им, конечно, не до разведки...

Уничтожение аэродрома Макслахти

Военный корреспондент ТАСС П.Н. Лукницкий записал рассказ со слов командира диверсионного отряда, в нем есть упоминание о подрыве при отступлении аэродрома Макслахти.

В августе 1941 года в период отступления войск 23-й армии с Карельского перешейка, по приказу командования в районе Яппиля была оставлена диверсионная группа в составе командира взвода охраны 44-го батальона аэродромного обслуживания младшего лейтенанта Г.С. Иониди и двух добровольцев, студентов института им. Лесгафта Н. Борисова и А. Баскова.

В середине сентября 1941 года группа Иониди без потерь вышла в расположение советских войск. Военный корреспондент ТАСС П.Н. Лукницкий по горячим следам записал рассказ командира диверсионной группы:

30 августа. В десять утра ушли наши части. Я остался с Борисовым и Басковым. Со станции Яппиля на аэродром проходит дорога. Финны подходили по ней, в трех километрах от аэродрома завязался бой. Пока шел этот бой, я, перевозя фугасы на оставленной мне автомашине - стартере, занимался порученным мне делом. Машиной управлял Борисов. Мы брали из склада авиабомбы и вывозили их на летное поле. Наступила тьма, подрыв бомб пришлось отложить до утра. Чтобы не попасться финнам, мы выехали к дороге, запрятали машину в лесу, сами расположились у обочины...

К утру мы начали взрывать бомбы бикфордовым шнуром, - у меня уже был опыт, потому что перед тем я так же взрывал аэродром в Макслахти. Взрывал я фугасные бомбы, подкладывая под них «гризунтин» и отбегая на полкилометра. За день, до вечера, я сделал пятьдесят-шестьдесят взрывов, а потом мы стали работать врозь, делая одновременно по три взрыва...

Авиабаза 1942-1943 гг.

Вспоминает Эйно Луукканен о своей службе на аэродроме Рёмпётти осенью 1942 г. - весной 1943 г.

Тем временем у наших союзников-немцев начались серьезные проблемы. Их наступление на восток застопорилось в руинах Сталинграда, и Восточный фронт на время замер. И так как до сих пор действия русской авиации ограничивались районами Финского залива и побережьем Финляндии, то в начале августа нас перебросили в Рёмпётти на берегу залива, так как этот аэродром давал больше возможностей для охоты, чем Гирвас, расположенный в Центральной Финляндии. Теперь мы действовали в районе, ограниченном Лужской губой, островами Сескар, Лавенсаари и Суурсаари и южным берегом Финляндии. Русские истребители базировались на островах Сескар и Лавенсаари, именно над этими базами разыгрались самые жестокие воздушные бои.

Через неделю, 24 сентября, все вылеты были отменены, так как тучи ползли над самыми деревьями и моросил мелкий противный дождь, но к полудню облачность поднялась выше 100 метров. Так как мне нужно было посетить штаб эскадрильи в Макслахти, я решил попытать счастья. Полет на бреющем дает летчику волнующее ощущение скорости, которое исчезает на высоте, поэтому я отправился в путешествие длиной 600 километров, хотя лететь предстояло исключительно по приборам. Маршрут пролегал над совершенно необитаемыми лесами Восточной Карелии, где в помине не было никаких метеостанций. Я постарался вспомнить кое-какие ориентиры и вырулил на старт.

Я летел, прижимаясь снизу к самым тучам, и сумел держать высоту 100 метров до самого Суоярви, но над Ладогой тучи пошли еще ниже, вынудив меня лететь над самыми вершинами деревьев. Даже самые маленькие холмики были окутаны туманом. Инстинкт советовал мне вернуться назад, но было поздно, мною овладело тупое упрямство. Частые изменения курса, чтобы обогнуть внезапно возникающие препятствия, привели к тому, что вскоре я безнадежно заблудился! Я попытался лететь вдоль какой-то дороги, но там перекрестки возникали один за другим. Я даже не осмеливался взглянуть на карту, так как боялся врезаться во что-нибудь, и напряженно всматривался в ветровое стекло. Компас был бесполезен после моих беспорядочных метаний, стрелка судорожно вертелась, и я ни разу не летел по прямой достаточно долго, чтобы она успокоилась.

Я думал, что нахожусь где-то северо-восточнее Ладоги, и постоянно поглядывал на землю, надеясь увидеть знакомый ориентир. Едва не налетев на высоко-вольтную линию, я внезапно обнаружил железную дорогу, вдоль которой и полетел, причем в направлении, противоположном первоначальному. Я почти заорал от облегчения, когда через 10 минут во мгле появились знакомые окраины Сортавалы. От Сортавалы я полетел вдоль шоссе до Выборга, а оттуда намеревался полететь вдоль дорог до Макслахти. Брюхо моего «Брюстера» едва не скребло по телеграфным столбам, а так как я летел со скоростью 400 км/ч, то просто чудом не врезался в одно из препятствий, которые замечал, лишь когда они проносились справа или слева от самолета.

После Яаккимаа положение начало ухудшаться дальше. Из леса поднималась густая стена тумана, похожая на дым тысячи пожаров. Теперь, даже держась над самыми верхушками деревьев, я уже ничего не видел. Я знал, что аэродром Месуваара где-то поблизости, и в нормальных условиях сориентировался бы мо¬ментально, так как знал местность как свои пять пальцев. Я повернул на обратный курс, хотя по спине бежал неприятный холодок. Но я поймал свой один шанс на тысячу. Сквозь случайный разрыв в пелене тумана я увидел землю и понял, что снова приближаюсь к посадочной полосе. У меня даже не было времени выпустить закрылки, а шасси встало на замки буквально в момент касания полосы. «Брюстер» подскочил вверх, затем шлепнулся обратно, и я покатил по периметру летного поля, искренне радуясь, что наконец-то закончилась эта нервотрепка.

Аэродром Рёмпётти - возможно 1943 г.

На следующее утро погода улучшилась настолько, что я смог продолжить полет до аэродрома Рёмпётти возле Макслахти, а еще через сутки я отправился обратно в Гирвас.

1 октября, ровно через год после того, как мы заняли Петрозаводск, мы получили приказ прикрыть с воздуха праздничный парад. К нам наведалось звено Пиве Эрви, подразделение нашей эскадрильи, которое базировалось далеко на севере в Тииксярви. В разгар празднований я получил телеграмму из штаба, Истребительной группе L приказывали немедленно присоединиться к эскадрилье. Вскоре после ленча колеса моего «Брюстера» оторвались от аэродрома Гирвас в последний раз. Не без некоторой ностальгии по приятным временам, проведенным здесь, наши 9 самолетов построились плотной группой, в последний раз пролетели над аэродромом и взяли курс на Рёмпётти, где находились основные силы нашей эскадрильи.

После нашего возвращения в Рёмпётти некоторое время стояла плохая погода, которая держала на земле. Все с нетерпением ждали улучшения и возобновления полетов. Наконец 30 октября облачность приподнялась, и мы серым утром взлетели на охоту 5 самолетами.

Низкие темные тучи затянули небо, сыпал мокрый снег — это были первые признаки приближающейся зимы, когда я 7 ноября вылетел в Суулаярви, чтобы принять командование TLeLv 30. Личный состав эскадрильи насчитывал около 400 человек, и чтобы поднять свой дух, я приступил к осмотру самолетов, на которых они летали. Это были Фоккеры D. XXI с моторами «Твин Уосп Джуниор» и И-153 «Чайка». Фактически и тот, и другой были одноместными истребителями, хотя их относительно низкие летные характеристики и слабое вооружение заставляли отнести самолеты к устаревшим. Я ощутил острый приступ ностальгии по своему «Брюстеру».

30 октября 1942 год - аэродром Рёмпётти
И-153 истребитель "Чайка" ОКБ Поликарпова. Эти трофейные самолеты использовались финнами для разведки побережья

С мотором «Твин Уосп Джуниор» D. XXI был тяжелее, чем с мотором «Меркюри», на котором я сражался во время Зимней войны. Установка нового мотора не сделала самолет ни быстрее, ни маневреннее. Зато «Чайка» оказалась очень интересной машиной. Эти самолеты захватили немцы во время наступления и позднее продали нам.

TLeLv 30 входила в состав 5-го авиаполка, или LeR 5, которым командовал подполковник К. Иланко. Штаб полка находился в Хельсинки, и мне пришлось отправиться туда за инструкциями. Честно говоря, я совсем не обрадовался дополнительной ответственности, свалившейся на меня. Истребительная группа L — это одно дело, но целая эскадрилья устаревших самолетов — совсем другое. Подполковник Иланко кратко обрисовал, что от меня требуется, однако методы операций и выделение самолетов оставались на мое усмотрение. Нашей главной задачей являлась разведка восточной части Финского залива и удерживаемых русскими островов Сескар и Лавенсаари, на которых находились аэродромы истребительной авиации. Однако наша база находилась в Суулаярви на значительном расстоянии от района операций, что создавало определенные трудности. Я сумел добиться разрешения обменяться базами с моей старой частью HLeLv 24, и мы перелетели в Рёмпётти, в результате расположившись буквально на самом берегу залива, а они отправились в Суулаярви.

Вскоре после прибытия в Рёмпётти эскадрилья была приведена в полную боевую готовность, и каждый день звено «Чаек» под командованием Корппу Палтила проводило полеты вместе со звеном D. XXI Петтера Ахониуса. Я летал на самолетах обоих типов, решив приспособиться психологически к новым обстоятельствам, в которых я оказался. Вскоре я понял, что от разведчика требуется совсем иная тактика, чем от истребителя, и нервотрепки здесь заметно меньше. Но это преимущество нивелировалось тем, что самолеты, на которых мы летали, были старыми и ненадежными. Посылать их в полеты над заливом, где существовала реальная опасность встречи с вражескими истребителями, было не слишком приятно. Прошло некоторое время, прежде чем я смог, сравнивая «фоккер» с мотором «Пратт-Уитни» и «Брюстер», избавиться от неприятных ощущений. Но я старался позабыть верную старую «Небесную жемчужину», полностью отдавшись новым обязанностям. Один день я летал на D. XXI в сопровождении Туре Маттила, Кольта Лаппайнена и Оке Карме, а назавтра пересаживался на «Чайку» вместе с Корппу Палтила и Хански Нимейером.

План аэродрома Рёмпётти 20.01.1943г.

В TLeLv 30 мы не жаловались на нехватку свободного времени, но вот наша диета стала уж слишком однообразной. Иногда я вечером отправлялся в Выборг, чтобы поужинать в клубе «Поссес» или «Памаус». Но очень быстро я обнаружил, что мои деньги тают слишком быстро, поэтому пришлось ограничить количество поездок. Недалеко от нашей базы находилась рыбацкая деревня, поэтому иногда мы садились в двухместный самолетик Де Хэвилленд «Мот», который использовался как связной, и приземлялись на лед рядом с рыбаками, чтобы купить у них корзину кильки. Мы уже научились коптить рыбу, и великолепные серо-золотые шпроты были желанной добавкой к нашему пайку. Чтобы сохранить форму, мы часто бегали на лыжах и даже организовали лыжный чемпионат.

В начале февраля мне пришлось передать несколько наших D. XXI в другую разведывательную эскадрилью, когда начали циркулировать слухи, что нас отправят за новыми самолетами в Германию. Предполагалось, что это снова будут трофейные машины, только на этот раз истребители МиГ-3. Наша база была совершенно не приспособлена для действий таких самолетов, и я отправился в Лаппеенрата, чтобы объяснить, что нам потребуется другой аэродром, если такое произойдет. Однако мне в штабе в самых неопределенных выражениях сообщили, что мы останемся в Рёмпётти. Как выяснилось, мифические МиГ-3 просто не существовали! Нас немного утешило, что солнце теперь подольше задерживалось на небе, хотя чистое небо — это совсем не то, что требовалось для наших полетов. В общем, мы продолжали летать на устаревших и очень уязвимых машинах.

14 февраля в морозной утренней дымке мы начали готовить к вылету 4 D. XXI, когда показались первые лучи солнца, наши самолеты уже были высоко в небе над Койвисто. Финский залив был еще почти целиком покрыт льдом, и нашей задачей было найти чистые фарватеры для судоходства и подходы к русским базам. С высоты 6000 метров мы отлично видели, что повсюду обширные ледяные поля. Справа смутно вырисовывалась береговая линия, на юго-востоке виднелся выступ Карельского перешейка, но впереди — один только сверкающий лед. Случайно я глянул назад и вверх, сказался опыт предыдущих двух лет боев, и я вдруг начал вспоминать события этих лет. За это время весь мир превратился в одно сплошное поле боя. Я провел в воздухе сотни часов, стрелял сам, и стреляли по мне, я видел, как гибли мои товарищи, испытал все прелести стремительного перепада высот и больших перегрузок во время воздушного боя. Постоянное нервное напряжение начало сказываться даже на самой устойчивой психике и притупляло чувства, однако я пока еще не чувствовал перенапряжения. Довоенная жизнь казалась бесконечно далекой, словно существовала только на страницах романов. Мой мир сжался до кабины истребителя, и я больше не мог представить себе иной жизни.

27 марта я отправился в штаб, чтобы забрать почту, и уже по лицу Олли Пухакка понял, что у него есть новости для меня, так как он с тру¬дом скрывал возбуждение. Он передал мне телеграмму от командующего ВВС. Мне приказывали принять командование только что сформированной 34-й истребительной эскадрильей, HLeLv 34.

Авиабаза 1942 год

Вспоминает Илмари Ютилайнен о своей службе на аэродроме Рёмпётти осенью 1942 г.

Над Финским заливом всегда случались несколько дней очень интенсивных воздушных операций. Мы все буквально рвались в бой. Нам надоели бездействие и затяжные дожди, которые хлынули в конце лета, заставив нас отсиживаться в палатках. Бог услышал наши молитвы, и нас перевели в район Максалахти на Карельском перешейке на авиабазу Рёмпётти. Вещички были собраны моментально. Мы были готовы попрощаться с Гирвасом, который в течение четырех месяцев был нашим домом.

Дождь хлестал, и когда мы закрыли за механиками люки в фюзеляжах. Они предпочли такой тайный перелет нудному путешествию на несколько сотен километров на грузовиках. В конце концов, командир не обязан задаваться вопросом: откуда появился механик после приземления самолета в пункте назначения, главное, чтобы он обслужил истребитель. В результате эскадрилья была готова к новым боям практически сразу после того, как приземлилась в месте нового базирования.

Рёмпётти 10 сентября 1942 года. Слева направо: Пакаринен, Альстен, Саловаара, Кархунен, Ютилайнен, Хуотари и Лили.

Погода в Рёмпётти была теплой и солнечной, как и должно быть в августе. На следующий день мы уже кружили над старыми охотничьими угодьями, тщательно проверяя каждый уголок. Мы пересекли Финский залив, так никого и не встретив. Казалось, русские пилоты устали от нас, так как даже не появились, чтобы приветствовать гостей. Так или иначе, нам пришлось изрядно потрудиться, чтобы установить контакт с ними.

В часы отдыха мы убивали время, коптя балтийских селёдок и собирая бруснику. 14 ноября 1942 года мы покинули аэродром Рёмпётти, перелетели на новую базу - аэродром Суулаярви.

День победы

19 июня - День освобождения п.Глебычево от Финских фашистов.

Выборгская наступательная операция — часть Выборгско - Петрозаводской наступательной операции Ленинградского и Карельского фронтов 1944 года, одного из десяти сталинских ударов.

Выборгская наступательная операция ограничивается временными рамками 10 июня — 20 июня 1944 года, хотя активные наступательные действия велись с 9 июня по 12 июля 1944 года. Территориально боевые действия происходили на территории Курортного района Санкт-Петербурга и Выборгского, Приозерского и Всеволожского районов Ленинградской области (Карельский перешеек).

Во время проведения этой операции 19 июня 1944 года, войсками Ленинградского фронта, произошло освобождение поселка Рёмпётти (Глебычево) от финских фашистов. Земли безвозмездно отданные Александром I в 1811 году Финляндии вновь возвращены России.

После изучения журнала боевых действий войск Ленинградского фронта с 1 июня 1944 года по 20 августа 1944 года установлена воинская часть непосредственно участвующая в освобождении Глебыево - это 108 стрелковый корпус 46 стрелковая дивизия.

Оперативная сводка за 19 июня 1944 года опубликованная в советской газете.

4 июля началась операция по освобождению островов Тейкарсаари и Мелансаари.

К вечеру 3 июля в районе Макслахти – Рёмпётти и на острове Ханнуккалансаари была сосредоточена 124-я стрелковая дивизия, но использование её частей для усиления десантов план не предусматривал.

К утру 4 июля артиллерия 59-й армии закончила рассредоточение и развёртывание. Одна из артчастей в составе железнодорожных батарей была дислоцирована в районе Кайслахти-Рёмпётти.

С самого начала десантной операции 4 июля советская авиация имела практически полное господство в воздухе, однако в течении дня 37 финским самолётам удалось совершить авианалёт на бухту Макслахти и атаковать советские десантные корабли.

После прекращения операции по захвату островов в Финском заливе с 10 по 16 июля была произведена перегруппировка частей для отражения возможных десантов противника. В следствии чего на полуострове Киперорт занял береговую оборону 289-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон.

В боевом распоряжении, подписанном в 4 часа 20 минут 5 сентября начальником оперативного отдела штаба 59-й армии полковником Л.М. Крыловым, указывалось, что командующий армией приказал с 8-00 5 сентября боевые действия против финской армии прекратить.

19 сентября в Москве было подписано соглашение о перемирии, в соответствии с которым финские войска должны были отойти от линии фронта на один километр.

21 сентября финские войска начали движения к границам 1940 года с темпом продвижения 15 километров в сутки.

23 сентября последний финский солдат последовал через Ваалимаа, и государственная граница СССР на Карельском перешейке была восстановлена.

Финские мифы 1941

Информация для любителей в самых разных вариациях мантры «финны в 1941 году остановились на старой границе» и «после налетов ВВС РККА 25 июня 1941 года финнам пришлось вступить в войну».

Миф первый.

По поводу старой границы. На Карельском перешейке финская армия ПЕРЕСЕКЛА границу 1920 года. Финны дошли до Основного рубежа Карельского укрепленного района, и остановилась ТОЛЬКО перед ним. В районе Приозерского шоссе старая граница между СССР и Финляндией проходила аж за Орехово, а мемориал Зеленого пояса Славы называется почему-то Лемболовская твердыня. Границу финны не перешли только в районе Ржавой канавы, на самом берегу Финского залива. Уже в районе железнодорожной станции Белоостров финны заняли позиции на советской стороне границы.

На Онежском перешейке ситуация была совсем иная. Финны перешли старую границу, захватили Олонец, Петрозаводск, Медвежьегорск, форсировали Свирь, захватили Подпорожье и вторглись в нынешнюю Вологодскую область. С большим трудом части Карельского фронта выгнали финнов с восточного берега Беломорканала в Повенце. Как после этого можно говорить, что финская армия остановилась на старой границе – непонятно.

Второй миф.

25 июня 1941 года нейтральная Финляндия стала жертвой неспровоцированной агрессии со стороны СССР и была вынуждена 26 июня объявить Советскому Союзу войну.

Посмотрим, как развивались события весной-летом 1941 года.

Апрель 1941 года – начало набора финских добровольцев в Ваффен СС.

Май 1941 года – состоялся обмен военными делегациями между Германией и Финляндией. Финское военное и политическое руководство было посвящено в план «Барбаросса», и у Суоми в немецком вторжении была своя роль.

7 июня 1941 года в Финляндию прибывают немецкие войска, предназначенные для наступления на Мурманск из финской Лапландии.

10 июня 1941 года финские войска начинают выдвижение к границе из мест постоянной дислокации.

15 июня 1941 года на севере Финляндии главнокомандующий Маннергейм подчиняет корпус генерала Сииласвуо немецкому командованию.

17 июня 1941 года в Финляндии объявляется всеобщая мобилизация.

18 июня 1941 года на финские самолеты наносятся опознавательные знаки Люфтваффе на Восточном фронте.

21 июня 1941 года начинается эвакуация финского населения из приграничных районов.

21 июня 1941 года, еще до начала вторжения, группа финского спецназа вылетает на немецких самолетах на Беломорканал, чтобы взорвать его шлюзы.

21 июня 1941 года финские подводные лодки получают приказ на постановку минных полей в территориальных водах СССР.

21 июня 1941 года в Лахти, Турку и Оулу начинают работать радиомаяки для наведения на цели немецких бомбардировщиков.

В первые часы 22 июня 1941 года эскадрилья немецких бомбардировщиков, взлетевшая из Кёнигсберга, сбрасывает магнитные мины на Кронштадтский рейд. Штурман эскадрильи – капитан финских ВВС. От Кронштадта немцы улетают на дозаправку в Утти. Еще до начала вторжения немецкие самолеты использовали финские аэродромы Мальми (Хельсинки) и Утти (западнее Лаппеенранты).

После таких действий говорить о нейтралитете Финляндии неуместно. Финские историки признают, что в июне группировка финской армии на границе носила четко выраженный наступательный характер. Военная машина была смазана, заряжена и взведена. Вопрос был только в том, кто и когда первым нажмет на красную кнопку.

Если у кого-то еще остались сомнения о намерениях финнов – приводим документ Ставки от 20 июня 1941 года и его перевод. Он говорит сам за себя.

Могло ли все пойти иначе, не будь советского налета 25 июня 1941 года? Начиная с весны 1941 года – уже нет. Руководство Финляндии прочно связало судьбу своей страны с нацистской Германией. Это был осознанный выбор элиты Суоми, за который заплатили своими жизнями простые финские люди, как это всегда бывает в истории человечества.

Протокол заседания № 4 от 25.12.44

Выдержка из протокола заседания Исполкома Выборгского районного совета депутатов трудящихся № 4 от 25 декабря 1944 г. (В протоколе упоминается Макслахти и о его заселения переселенцами.)

«Учитывая заселение следующих населенных пунктов: поселок Йоханнес (целлюлозно-бумажный комбинат), станция Перо (Метизно-механический завод), совхоз «Кировский транспортник», колхоз «Передовик», кирпичный завод (поселок Сяйние) и пос. Ховинма (кирпичный завод), пункты Тервайоки, Сяккиярви, Пори, Макслахти, которые в январе 1945 г. в порядке реэвакуации будут заселяться, что вызывает необходимость обслуживания кинопоказом, просить Ленинградское областное управление кинофикации тов. Александрова выделить для Выборгского района кинопередвижку, для инвентаря и установки ассигновать 50 500 рублей, обязать председателя колхоза «Передовик» тов. Дмитриева выделить сани и оборудование для безаварийной транспортировки киноаппаратуры. А также к 15 января отремонтировать избу-читальню»

О создании детской колонии 1948 г.

Приказ МВД СССР от 07.03.47 г. "О расширении сети детских колоний МВД" (Дальнейшая история колонии расположенной в посёлке Ключевое после 1948 года неизвестна. Если у посетителей сайта есть информация по данной теме и они готовы ею поделиться, просьба сообщить дальнейшую судьбу колонии на емайл glebychevo@list.ru)

В Приказе МВД СССР от 07.03.47 г. "О расширении сети детских колоний МВД", в частности, говорилось, что МВД СССР считает, что в каждой республике, крае, области должны быть созданы ДВК и ТВК, полностью обеспечивающие размещение и воспитание осужденных несовершеннолетних и беспризорных детей. К 01.07.47 г. в Ленинградской области следовало организовать дополнительно детские колонии на 500 мест.

В соответствии с решением Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся от 06.10.47 г. и на основании Приказов МВД СССР от 07.03.47 г. и УНКВД Ленинградской области №" 558 от 17.10.47 г. начинается подготовка по созданию детской колонии для девочек на 200 мест в поселке Рёмпётти Выборгского района Ленинградской области.

Выборгская детская трудовая колония (для девочек) была расположена в п. Ключевое (ранее Рёмпётти) Выборгского района Ленинградской области, ст. Прибылово (в 147 км от Ленинграда) на 200 мест. Колония размещалась в 15 жилых домах и 35 хозяйственных постройках. Лимитная емкость колонии - 200 мест. Колония была открыта 02.02.48 г. За 1948 г. в Выборгскую колонию поступило 288 воспитанников. При колонии была открыта школа. Производственное обучение несовершеннолетних ДТК проходили в цехах основного производства (швейные мастерские).

Служба и быт посёлка 1951-1957 гг

Воспоминание о жизни в Прибылово летчика штурмовика участника ВОВ гвардии подполковника Борунова Аркадия Тимофеевича. Награждён орденами Красной Звезды, Отечественной Войны II степени, Богдана Хмельницкого.

Наш полк приземлился на аэродром в Прибылово утром 21 мая 1951 года, убыв из г. Тарту в Эстонии. В день прилёта в Прибылово к нам прибыл самолёт «Дуглас» из Ленинграда с палатками, так как пригодного жилья для проживания в посёлке не было. Прилетели на пустой аэродром, буквально в чистое поле. В то время на аэродроме был только деревянный КП, и он нами использовался в полку, впоследствии, как парашютная комната. После учебных полётов все парашюты мы складировали именно там. Больше построек на аэродроме не было. В посёлке был возведён один дом для штаба полка. Офицеры всё лето жили в палатках. Наши семьи до обустройства быта проживали в г. Тарту. Еще запомнилось, что на берегу залива стояло здание без окон с одинокой трубой – неработающий керамический завод. На самом берегу были пирсы с обгоревшими после войны деревянными досками и остатками деревянных свай от причалов.

К осени 1951 года «чернопогоники» возвели нам примерно 50-60 финских домиков для проживания семей офицерского состава. «Чернопогониками» мы тогда называли войска стройбата за цвет их погон. Так же они начали строить ДОСы (дома офицерского состава) из кирпича. Построили три двухэтажных ДОСа. В эти три ДОСа лётчики не очень стремились поселиться. Мне тоже несколько раз предлагали туда заселиться, но там, то воды нет, то котельная плохо работает, то ещё что-нибудь приключится. За короткое время так же были построены: лётная столовая, сержантская столовая (солдат в те года у нас не было, только сержантский состав) и казарма для сержантов. Для себя стройбат построил отдельную столовую. Технический офицерский состав не кормили в лётной столовой, так как они должны были питаться дома, а как питаться - семьи ещё в Эстонии? Нашли выход из этой ситуации - построили платную столовую. Кормили в ней очень хорошо. Позже даже семьями её посещали, чтобы не готовить дома.

Построенная в посёлке баня работала ужасно. Холодрыга в ней была страшная, поэтому мы посещали баню в посёлке Советский. Её же мы посещали и когда прибыли сюда в 1951 году. Семьям был выделен специальный день пятница, а нас, любителей местного буфета, возили на помывку в субботу.

Осенью 1951 года я поехал в Тарту и привёз свою семью – жену, сына и дочь. Дали мне квартиру в финском сборном домике, но два дня пришлось еще скитаться, так как краска не высохла в доме, и жить в нём не представлялось возможным. Финский домик был очень удобен для проживания. Финны очень хорошо продумали планировку домика – две комнаты, кухня, удобные коридорчики, туалет. В этом домике я с семьёй прожил всё время своей службы в Прибылово с мая 1951 года по май 1957 год. В то время о холодильниках мы только слышали, и продукты приходилось хранить в погребах. Был и у меня тоже свой погреб - выкопал я его со своим земляком Колей Ивановым. Погреб у нас получился капитальный. Вырыв в склоне горы большую яму - мы укрепили стены брёвнами, и он нам исправно служил в качестве хранилища продуктов несколько лет. В домах воды не было – работали колонки на улице. Центральной канализации конечно тоже не было, но у каждого дома была своя выгребная яма, выложенная бетоном. Отопление было печным. Дрова заготавливали сами, хотя иногда привозили уголь, а так же брикеты - угольные или торфяные.

Фотография из семейного архива Боруновых.
ДОСы построенные из сборных финских домиков 1951 год.

Почтового отделения в полку не было - был только почтальон из сержантского состава, который каждый день отвозил и забирал почту из отделения, находящегося в Приморске. Там же в Приморске была очень хорошая больница. С серьёзными проблемами со здоровьем мы обращались только туда, хотя в полку был свой доктор – жена одного из «летунов». «Мучила» она нас порой нещадно, могла зубы драть по три часа.

В нашем полку личные автомашины были только у двух человек: у начальника связи – Опель «Капитан» и у начальника химслужбы – марку не помню, но тоже немецкая. Машины были трофейные, привезённые из Германии. Большие и красивые они нам тогда казались.

Помню, как-то приезжают из Выборга ответственные товарищи и предлагают заказать кому надо автомобиль – «Москвич». Предложили желающим сдать по 6000 рублей на авто. Сумма для нас, лётчиков, была небольшая - оклад у меня тогда был 4000 рублей. Мы с женой решили не брать, а шесть моих товарищей захотели купить авто. Правда, через две недели пришлось им ещё сдать по 3000 рублей, так как вышла новая модель, и она, соответственно, была дороже старой. Позже, в выходной день, приехали представители из ГАИ города Выборга, покатались с претендентами на авто по аэродрому, и всем выдали права за один день.

Очагом культуры в полку для нас тогда был Дом офицеров. По тем временам очень солидное и монументальное здание. Все мероприятия культуры и досуга Прибыловского авиаполка проходили в его стенах. Построен он был примерно в 1953 году. Часто приезжали артисты из Ленинграда. Приезжали также девчата из Выборга. В полку было много молодых неженатых офицеров, и они надеялись найти себе спутника жизни в нашем полку. В гарнизон их пускали только на танцы в Дом офицеров – всё же воинская часть.

Фотография из семейного архива Боруновых.
Дети возле дома офицеров с новогодними гостинцами 1953 год.

Для досуга и развлечений можно было посетить Выборг и посёлок Советский. В Ленинград, из-за его отдалённости, нас отпускали очень редко. Со связью тогда было не очень, и собрать личный состав по тревоге было бы затруднительно.

Офицеры полка в свободное время увлекались охотой и рыбалкой. Посёлок находится на берегу залива и в 1950–е годы там была очень хорошая рыбалка. Грибов и ягод в окружавших лесах было так же очень много. В 1950-е годы в тех местах водилось большое количество лосей, можно было встретить множество тетеревов, рябчиков и уток. На всю эту живность мы успешно охотились. За успешную боевую подготовку мне, как отличнику, презентовали охотничье ружьё. Это ружьё до сих пор у меня бережно хранится, и напоминает мне о тех временах.

В полку у нас был охотничий коллектив во главе с командиром полка Курдюмовым. Стрелял он очень метко и перед охотой мы даже проводили занятия по стрельбе. Проводил его начальник военно-воздушной службы полка. Ведь воздушный бой - это был наш хлеб, и мы готовились к охоте по отработанным методикам. Отрабатывали стрельбу по разным ракурсам и скоростям «целей». Брали упреждение в зависимости от этих значений. Всё, как в боевой учёбе на самолёте.

Вспоминаю, что для охоты на уток мы даже выпросили надувную лодку у начальника парашютной службы, чтобы доставать подбитую дичь из воды. Места были настолько заповедные, что по ночам на аэродром выходили пастись даже лоси. Для рыбалки мы использовали старый сгоревший пирс напротив посёлка на берегу залива, а ещё мы сами делали лодки-плоскодонки и на них плавали на острова. В заливе в то время водились даже угри. Мне лично повезло поймать в ключевской бухте приличный образец. На территории посёлка есть два ручья. Один - напротив завода, другой - дальше со стороны Приморска. В них мы ловили форель, а в устье самого крупного ручья весной на нерест заходила кумжа.

Фотография из семейного архива Боруновых.
Зимняя рыбалка в Ключевской бухте 1957 год.

Поезд ходил раз в день – утром с Выборга, а вечером - с Ленинграда. Состав состоял всего из двух вагонов. На железнодорожной станции располагалось всего два строения, и одно из них был буфет. Буфет там был шикарный. Офицеры полка частенько туда наведывались. Ведь когда идёшь на рыбалку из посёлка, ну никак его было не пройти. Из Выборгского ресторана даже красную икру туда привозили. Буфетчицей работала там одна из жён летчика полка.

Интересная история приключилась с этим буфетом. Когда офицеры шли на рыбалку, то соответственно, не брали с собой денег, и буфетчица вела книгу долгов. И вот в один прекрасный день посетил буфет командир полка Курдюмов, и прознал про эту долговую книгу. Сам командир не пил и не курил. Помню его как очень образованного человека и толкового командира. Интересно, что на первом месте по долгам за спиртное был его заместитель, кстати, Герой Советского Союза Москаленко. И видимо по этому, не называя фамилий, на следующий день построив личный состав, командир дал нам три дня на оплату всех счетов. Позже книга снова появилась, и всё стало по-прежнему – пойти на рыбалку, и пройти мимо буфета было как-то не правильно.

Был в посёлке очень хороший магазин - военторг. Скупались у нас и жители рыбацкой деревни Прибылово. Находилась она примерно в трёх километрах от гарнизона.

Во время Великой Отечественной войны в Прибылово располагался полевой аэродром финнов. Что на месте аэродрома было до войны, к сожалению, не знаю. Во времена моей службы на нём базировались ИЛ-10 и затем сверхсекретные, по тем временам, МИГ-15. Учебные полёты у нас были регулярно – два раза в неделю, днём или ночью. Подготовка лётчиков полка была качественная и интенсивная. Полёты совершались почти при любых погодных условиях на разных высотах и при ограниченной видимости. Совершали как одиночные, так и вылеты в составе полка. Граница с Финляндией рядом на севере и западе, а с юга находятся Ленинград и Кронштадт – это всё закрытые для полётов районы. Поэтому все дальние вылеты мы совершали в сторону Ладоги на восток, только там можно было развернуться нашим штурмовикам по-настоящему. Полигоны для бомбометания располагались тоже в этом направлении.

Когда мы переучивались на МИГ-15 с ИЛ-10, взлётную полосу стройбат модернизировал под новые самолёты. Уложили они так называемые «железки» на поле. Работы были очень сложные. Пришлось убрать очень много камней и на расчистке использовалось масса разнообразной строительной техники. Старые ИЛ-10 мы позже отогнали в Гатчину на военный аэродром, где их и порезали на металл. Весь состав усердно переучивался для полётов на реактивных МИГах. Но этот самолёт не штурмовик и что бы на нём стать лётчиком, надо было налетать в полку несколько лет. Низкую высоту он очень не любил – сжигал много горючки. В итоге получалось, что мы вроде как и не штурмовики, и не истребители. На тот момент появились уже и более современные самолёты серии МИГ, и обучать нас стало не целесообразно. Возможно, это была одна из причин расформирования нашей части в 1957 году.

В 1957 году мне было 35 лет. Мог ещё полетать. После расформирования полка и моей демобилизации работы не было, и мне с семьёй пришлось уехать из этих мест.

По прошествии стольких лет до сих пор вспоминаю свою службу в Прибылово, своих товарищей, с огромной теплотой, а посёлок запомнился, как очень красивое и милое сердцу место.

Школьная жизнь 1960-е г.

Воспоминание Тихоненко Ларисы Николаевны ученицы Приморской средней школы о шефской помощи Глебычевской школе в 1960 годах

Люди всегда находили отклик у школьников. Ребята помогали маленьким сельским школам: собирали книги для начальных школ, ездили с концертами, организовывали игры и конкурсы с небольшими призами. Учащиеся играли на музыкальных инструментах, и у школы был свой ансамбль. В посёлке Глебычево устраивали концерты живой музыки. Сидели до позднего вечера и, так как автобусы уже не шли, домой в Приморск возвращались пешком. Но этого того стоило!

Жизнь посёлка в 1970-х г.

Воспоминание Радика Нигматуллина 1970-е г.

Мы жили в Прибылово с осени 1971 по весну 1978 года. Отец - Нигматуллин Фагим Зайнуллович. Летал на Ми-6, бортовой номер 72.

Из воспоминаний.

Помню аллею героев. Там были бюсты Харитонова, Жукова, Здоровцева. На этой аллее мы сажали первые березы - первое посаженное в моей жизни дерево. Грибы в треугольнике на аэродроме. Железка в лесу. Фильм про вертолетчиков. Съемочная группа снимала фильм летом, а показывали зимой. До сих пор помню это чувство гордости, когда летчики видели свои родные борта! Зелень среди зимы - цветные фильмы тогда еще были редкостью. Финское телевидение, телевизор “Темп-7М”. Вова Блажко, Света. Тельман. Школа в Прибылово, потом новая школа в Глебычево. Финские сады - сбор малины и вяжущая рот черемуха. Конечно - рыбалка, грибы, ягоды. Привозимые папой с юга фрукты, а с севера - рыба, палтус. Часто он летал в командировки. Почему то вспоминается летчик по фамилии Поломанный, дважды попадавший в катастрофы.

Глебычево, 4-й класс 1 сентября 1976 г.

источник http://vertoletciki.forumbb.ru/